Неточные совпадения
На миг откуда-то пахнуло теплом и запахом полыни, большая темная
ветка зашелестела по головам, и тотчас же потянуло
сырым холодом, точно дыханием старого погреба.
Еще долго не выходил он из своей засады. Остаток бала тянулся, казалось, бесконечно. Ночь холодела и
сырела. Духовая музыка надоела; турецкий барабан стучал по голове с раздражающей ритмичностью. Круглые стеклянные фонари светили тусклее. Висячие гирлянды из дубовых и липовых
веток опустили беспомощно свои листья, и от них шел нежный, горьковатый аромат увядания. Александрову очень хотелось пить, и у него пересохло в горле.
Короткий день осени быстро таял в
сырой мгле. В переплёт оконной рамы стучалась голая
ветка рябины; ветер взмывал, кропя стёкла мелкими слезами, сквозь стены просачивался плачевный шёпот.
— Милая! — сказала она, поцеловала птичку в головку, приложила ее к своей шейке и пошла к городу. Минут десять они шли в совершенном молчании; на дворе совсем
сырело; Дорушка принималась несколько раз все страстнее и страстнее целовать свою птичку. Дойдя до старого, большого каштана, она поцеловала ее еще раз, бережно посадила на
ветку и подала руку Долинскому.
Ночь вокруг и лес. Между деревьев густо налилась
сырая тьма и застыла, и не видно, что — дерево, что — ночь. Блеснёт сверху лунный луч, переломится во плоти тьмы — и исчезнет. Тихо. Только под ногами
ветки хрустят и поскрипывает сухая хвоя.
Темными буграми стояли дома слободы; между ними по улице бежал
сырой поток ветра со стороны болот; где-то шуршали
ветки деревьев о стену или крышу, и негромко, должно быть, во сне, тявкала собака.
Проснулся он ночью, и дико ему стало. Забыл, что случилось в последние три дня, и не знает, отчего звезды из-за
веток смотрят на него, отчего над ним деревья от ветра шумят, отчего ему холодно и лежит он не на своей пуховой постели, а на
сырой траве. Стал вспоминать и все припомнил.
С утра дул неприятный холодный ветер с реки, и хлопья мокрого снега тяжело падали с неба и таяли сразу, едва достигнув земли. Холодный,
сырой, неприветливый ноябрь, как злой волшебник, завладел природой… Деревья в приютском саду оголились снова. И снова с протяжным жалобным карканьем носились голодные вороны, разыскивая себе коры… Маленькие нахохлившиеся воробышки, зябко прижавшись один к другому, качались на сухой
ветке шиповника, давно лишенного своих летних одежд.